Они медленно глянули на тех, кто подходил.

– Можно я возьму вас за руку? – торопливо шепнул мальчик.

– Лучше вот так… – Артем взял его за щуплое плечо, придвинул к себе. Тот сразу притиснулся – благодарно и доверчиво. Идти по тропинке рядом было неудобно, тесно, лебеда и сурепка стегали по штанинам, но Артем и мальчик именно так, вплотную друг к другу, прошагали мимо «хипарей». Те проводили их тусклыми взглядами. Мол, накакать нам на весь белый свет, а на вас двоих – в первую очередь…

Когда прошли шагов сорок, мальчик отодвинулся. А еще через полминуты шепотом сказал:

– Ну вот, всё… Спасибо.

– Постой, а куда ты теперь? – Артем спиной чуял, что «хипари» маячат еще неподалеку.

– А вон туда… – В плите бетонного забора, за репейником и бурьяном виднелся пролом.

– Не боишься, что они тебя там догонят?

– Там-то? – слегка удивился мальчик. – Они туда и не полезут даже…

– Думаешь, не полезут? Давай я все же провожу еще…

– Да не надо. Вам туда.. вы туда тоже не пролезете.

– Почему? Дыра вполне обширная.

– Да не в том дело, что обширная… ну, вообще… у вас не получится, – мальчик говорил это неловко и даже с сожалением.

– А может, попробуем? – поддразнил его Артем.

– Не надо… – это было уже почти с испугом.

«Может, игра такая. Или какие-то тайны у них там, у ребят…»

В это время из пролома выбрался сквозь сорняки косматый пес. Ростом с овчарку, но беспородный, с полувисячими ушами. С мусором в серой шерсти. Расставил крепкие лапы, беззлобно глянул янтарными глазами.

– Бом! – стремительно обрадовался мальчик. Сел на корточки, взял пса за уши, ткнулся своим носом в собачий нос. Бом замахал серповидным лохматым хвостом.

Потом пес освободил голову, обнюхал колени Артема. Глянул на него снизу вверх, снова помахал хвостом.

Мальчик осторожно обрадовался:

– Ой, да он будто знает вас…

– Просто меня любит всякая собака… Ну, теперь ты не один. В случае чего этот зверь тебя в обиду не даст. Правда, Бом?

Пес опять махнул хвостом.

– Счастливо, – сказал Артем мальчику и собаке. Захотелось ему на прощанье снова тронуть мальчишку за плечо, но не решился. И пошел все той же тропинкой. А когда оглянулся, мальчишки и пса уже не было.

3. 

Случайная эта встреча почему-то порадовала Артема. И первые две минуты он шел вдоль бетонных плит с улыбчивым настроением. Но вдруг без всякой причины – опять! Будто мутный осадок всколыхнули над донышком стакана. Страх – не страх, но… И Артем ощутил желание уйти с открытого места. Куда-нибудь в тень… Может, в тот пролом, следом за мальчиком и собакой?

Словно там, за забором, было совершенно безопасно.

Господи, а здесь-то какая опасность, откуда? Не было вокруг никого, даже «хипари» исчезли.

«Не долечился ты, приятель, вот что. Сам это понимаешь. А раз понимаешь, держи нервы в кулаке…»

«Ладно, буду держать… Да и чего я боюсь-то? Давай поразмыслим трезво. Ну, допустим, случилось невозможное. Допустим, это в самом деле был он. Живой. Как-то оказавшийся здесь, в трех тысячах верст от того места. Ну и что? Какой вред он сумеет причинить? Что сможет доказать?.. И почему я должен бояться его, а не он меня?»

Это рассуждение наконец все расставило на места. Артем с облегчением шевельнул плечами и рассмеялся. Горечь и опасение пропали. Но… не пропало желание пролезть в тот пролом. Только теперь толкала туда не тревога, а… ну, непонятно, что. Вроде ребячьего жгучего любопытства.

«Неловко получится. Мальчишка решит, что я за ним шпионю».

«Но его уже и нет там, наверно! Что он будет пастись у забора…»

«К тому же, у меня есть причина. Чтобы не добираться до Фонтанной площади через центр, я могу перейти пустыри напрямик – вот так, на восток – и там выйти к Арбузному рынку. Оттуда на автобусе до фонтана совсем недалеко…»

А кроме этой причины Артем ощутил внутри себя еще одну, очень вескую: дало знать себя выпитое пиво. Конечно, можно приткнуться к забору и здесь – кругом никого. Но все же как-то неловко. А там, за оградой, наверняка есть совсем глухие уголки. И надо поспешить, елки-палки…

Артем прошел по тропинке назад, поравнялся с проломом. Пролез в него через чащу бурьяна. За плитами тоже была бурьянная чаща, а рядом – целая роща великанского репейника с цветущими, мягкими еще головками.

Артем проник в узкое пространство между репейниками и забором. Здесь валялся непонятный механизм с кривыми трубами и ржавыми шестернями. Уединение и тишь… «Уф…»

В середине процедуры (в ней было великое удовольствие и облегчение) репейники закачались. Артем скосил глаза. Из листьев высунулся Бом. Хорошо хоть, один, без мальчишки. Бом смотрел внимательно, Артем засмущался.

– Понимаю, не одобряешь…

Бом философски мотнул головой: чего, мол, там, дело обыкновенное.

– Пойдем, дружище.

Они выбрались на солнце. В мелких ромашках и клевере Артем различил тропинку. Вела она, вроде бы, туда, куда надо, на восток. Потому что стоявшее на юге дневное солнце светило справа. «Вот так и свети», – сказал ему Артем. И глянул в другую сторону. Там, над синеватой громадой заброшенного цеха, висела почти круглая, слабо различимая в синеве луна. «Привет», – сказал ей Артем.

В детстве Артема удивляло и радовало, если днем замечал он луну. Это казалось волшебством: ведь луне полагается светить ночью!

– Мне надо вон в ту сторону, чтобы сократить путь, – сказал Артем Бому. Тот, видимо, одобрил это намерение. Затрусил впереди.

Тропинка вела Артема то по невысоким луговым цветам, то по зарослям иван-чая (он же кипрей), то по лужайкам, желтым от большущих одуванчиков. Кругом подымались заросшие бугры – под ними угадывались груды бетонных конструкций и остатки непонятных великанских машин. За буграми в струящемся воздухе туманно виделись корпуса цехов-исполинов. Темнели решетчатые эстакады и башни.

Кажется, вместе с пивом из Артема вылились остатки тревог и беспокойных мыслей. На него сошло полное умиротворение. Да и не могло быть иначе среди громадной солнечной тишины, безлюдья и зелени.

Кустились по сторонам рощицы кленов. Высоко подымались стоявшие по одиночке вековые тополя (как они тут сохранились во времена индустриальной мощи?).

Иногда встречались строения: вышки водокачек, приземистые здания старинных мастерских с выбитыми окнами, кирпичные домишки диспетчерских служб, трансформаторные будки. Порой тропинка ныряла под толстенные, причудливо изогнутые трубопроводы на подпорках. По трубам ходили деловитые вороны, отрывали клювами куски от сгнившей теплоизоляции. Здесь же мельтешили воробьи-пацанята: видимо, дразнили сердитых теток-ворон.

Один раз попался на пути совсем не «производственный», а обычный домик: кособокий, с обломанными наличниками, но с целыми стеклами в рамах. За стеклами виднелись занавески, на палисаднике висел сплетенный из тряпиц выстиранный половик. На изгороди сидел рыжий петух, который глянул на Бома равнодушно, а на Артема подозрительно.

«Неужели здесь кто-то живет?»

Бом иногда шел в двух шагах перед Артемом, а случалось, убегал вперед и пропадал на несколько минут. Ну и правильно, он ведь в проводники не нанимался…

Миновав «сельский» домик, Артем вышел на обширную лужайку среди иван-чая. Густо летали белые бабочки. Их порой трудно было отличить от ромашек. Потом в траве что-то зашуршало, словно Артема испугался мелкий зверь, бросился наутек. Да нет, не зверь, а странный предмет, Будто убегал сквозь ромашки фанерный ящик. Вроде тех, что делают для посылок.

– Бом, что это?

Но пес очередной раз усвистал куда-то.

Может, здешние ребятишки играют? Таскают на шнуре ящик. Воображают, что это трамвай или луноход… Или просто почудилось. В этой солнечной и зеленой завороженности и впрямь возможны всякие наваждения.

Вот еще одно…

Артем услыхал дробный жестяной стук и слева от тропинки, на глиняной проплешине, увидел существо. Длинноухое. Оно передними лапами барабанило по ржавому ведру.